ПОХОРОН

- Можно тортик?

- А он мне, значит, такой смешной, на нас, мол, напала Россия. А я ему: Крым - наш. Новороссия, хуле!
- Да-да, тортик. Во-он тот кусочек...
- Кучнее стали, кучнее... Где радость? Не вижу радости.
- Машка, сымай, дура! Это ж додуматься, напялить на жирное пузо желтую блузу под синие лосины...
- Так ведь мода нынче на желтое...
- Сымай, говорю!

- Мне тортик сегодня дадут или нет?..
Престарелый дирижер прилежно взмахнул своей волшебной палочкой и симфонический оркестр большого театра со всей полагающейся дурью врезал "Калинку-Малинку".
- Гааааааспада!
На сцену выскочил коротышка в сиреневом фраке с бабочкой в черную крапинкую.
- Папррррашу внимания! - протянул он, пытаясь перекричать оркестр. - Кто еще не сдал на покойника, несите деньги. Скоро начнем хоронить.
- На Крым дай, Абхазии дай, Осетии дай... Что за страна дурацкая?
- Заткнись, идиот!
- Кстати, по поводу тортика...
- И ты заткнись!
Четверо жлобов в камуфляже выкатили на сцену позолоченный гроб. За гробом выпорхнула стайка плакальщиц в монашеских одеяниях.
- Наконец-то издохла, образина! - радостно смеялись плакальщицы, театральным жестом размазывая по лицу профессиональные слезы.
- Кто, простите, издох?
- Вам-то какая разница? Вы тортик свой уже слопали.
- Лично я помню эту уродину! - раздался знакомый голос. На сцену важной походкой вышел Киселев и громко постучал по крышке гроба.
- Слабая, прогнувшаяся под международное право, жалкая другая Россия. Без Крыма, без Новороссии. И, страшно сказать, без Путина.
Оркестр окончательно стих. Киселев прошелся по сцене, внимательно разглядывая зрительские ряды.
- Предатели и враги великого государства Российского мечтали, что вот это подохшее недоразумение займет его место и они наконец-то смогут обустраивать свою жизнь, не отдавая должное нашему величию. Только накося выкуси!
Зал одобрительно загудел.
- Херачить, херачить! - крикнул Киселев. Зрители возбужденно завыли. Киселев одобрительно усмехнулся.
- Напейтесь как следует за нашу победу. Только морды друг другу не поразбивайте, - напутствовал он и ушел за кулисы.
- Гаааааспада и в частности дамы! - снова выскочил коротышка. - Не стесняемся сдавать своих неудавшихся лоботрясов на утилизацию в Новороссию. Ведь нет нужды совершенно терпеть в квартире наркомана или алкоголика. А за вырученные деньги можно приобрести телевизор, посудомоечную машину, и даже кухонный комбайн...
- Слава Путину, слава! - наперебой восклицали плакальщицы. На сцену вышел Кобзон с нагрудной табличкой "Je suis Kobzon" и заунывным голосом затянул:
- На границе тучи ходят хмуро, там пиндосы, чурки и жиды. Но Россию им не уничтожить, так как Путин даст им всем...
Дирижер нервно замахал палочкой. Оркестр рубанул "Яблочко".
- Наш паравоооз вперед летит не зная остановок, - возбужденно зарыдали плакальщицы, вылезая на гроб и от отплясывая канкан. - Другого нееет у нас пути.... Херачить, херачить!..
- Мам, а это они о чем?
- Жри свой торт и помалкивай. В Новороссии объяснят...
- Имейте совесть, оставьте немного тортика! Я раньше всех занимал...
- Гааааспада!
Коротышка выскочил в третий раз и громко захлопал в ладоши.
- Покойника нужно закапывать. Кто хочет с ним попрощаться?
На сцену выбежали ОМОНовцы и окружили гроб, вальяжно помахивая дубинками.
- Ну же, смелее, - подбадривали они. - Где желающие поплакать за жмуриком? Кого заждался лесоповал?
- Чё тут плакать, радость-то ведь какая!
- Так и надо, так и положено. Ибо нечего баламутить...
- Всех и каждого перестрелять!
- Херачить, херачить!..
- Если мне сейчас же не передадут тортик, я напишу донос.
Оркестр торжественно врубил "Коробейники". На сцену выехала мусорная машина. ОМОНовцы поргузили в нее гроб и запрыгнули следом. Машина взревела, словно раненный зверь, и укатила на свалку. Плакальщицы наконец-то сорвали монашеские одеяния и принялись весело куражиться на том самом месте, где стоял гроб.
- Банкет! - торжественно объявил коротышка. В зрительские ряды выкатили бочонки водки. Слетевший с катушек оркестр отчаянно пытался перекричать одиночные выстрелы, беспорядочно раздающиеся то тут, то там. А за стенами театра нескончаемого абсурда под бдительным присмотром конвоиров прилежно трудились политические, окружая его по периметру высоким-высоким забором с колючей проволокой...